Kemono Friends: скелет снаружи рыбы, или Мета-аниме-перформанс
Kemono Friends (буквально «Звери-друзья») — неказистое с виду детское аниме про попавшую в парк с дружелюбными антропоморфными животными девочку, которое разрослось в Японии до уровня социального феномена. Зоопарки демонстрируют рекордную посещаемость, запасы плюшевых зверей на складах иссякают; Интернет с гигантской скоростью наполняется фанатскими артами с животными-героинями и даже кроссоверами между Japari Park и Jurassic Park; после выхода одной из последних серий имя главной героини Кабан-тян (буквально «Сумка-тян» или «Рюкзак-тян») трендит в мировом Твиттере, а 90% японского Твиттера посвящено Kemono Friends...
В своей основе Kemono Friends следует тому же принципу, что и крайне популярная серия Kantai Collection, только вместо целого флота антропоморфных кораблей (и объяснимого милитаристского фетишизма) здесь — многочисленные животные, превращённые в милых полуразумных девушек, именуемых Friends. При взгляде на это просто невозможно не вспомнить работу современного японского мыслителя Хироки Адзумы, носящую название «Анимализирующая постмодерность» — или, по другому варианту, «Японские животные баз данных». Упоминающиеся «животные», конечно, лишь совпадение: Адзума использует метафору «животного» Александра Кожева для обозначения состояния, когда человек не ищет от культуры ответов на что-то большое, а просто пользуется созданным ею для удовлетворения своих потребностей; в этом, впрочем, не видится ничего дурного — это состояние гармоничного, животного взаимодействия с окружающем миром.
Все 354 героя из мира Kemono Friends [by たつのねを]
Однако важными для нас оказываются другие слова из названия работы Хироки Адзумы, а именно использование принципа «базы данных» для сборки гигантского количества персонажей (на любой вкус) из готовых «запчастей», выуживаемых одновременно и из стопки проверенных временем шаблонов отаку-культуры, и из некой области реальной жизни. Именно таким образом мы получаем девушку с турелями, помешанную на скорости (ведь экспериментальный эсминец, взятый за основу, был самым быстрым для своего времени), либо девушку с кошачьими ушами, имитирующую на концерте чужие голоса (ведь, по слухам, кошка-маргай подзывает добычу, подражая её крикам). Однако степень заимствования характеристик, а также систематичность и массовость этого заимствования, здесь принципиально выше, чем в крайне распространённых (по факту постмодернистских) продуктах массовой культуры, просто отсылающих к конкретным образам прошлого — будь то Тор в фильмах по американским комиксам или японские Король Артур да Жанна д'Арк в серии Fate: здесь уже не единичные представители, ярко индивидуальные и выточенные под своё место в мире, а целые ряды полупустых оболочек-симулякров — например, весь Императорский флот Японии или целое семейство кошачьих. Хотя в Kemono Friends, следует признать, заимствуются не только объективные характеристики реально существующих животных: совы, соответствуя стереотипам, выступят в роли мудрых библиотекарей, мифическая змея цутиноко окажется стеснительной и нелюдимой, а писатель-волк сам обратится персонажем из истории про мальчика, который кричал «Волк!».
Таблица с героями Kantai Collection [© DMM.com POWERCHORD STUDIO/KADOKAWA GAMES]
В серии Kantai Collection, развившейся из браузерной компьютерной игры, незаполненная пустота пришлась онлайн-сообществам по вкусу; визуального образа и набросков характера в десятке-другом фраз хватило, чтобы коллективно заполнить недостающие места для каждой героини. (До Kantai Collection так же успела закрепиться серия Touhou, где персонажи bullet-hell-игр с условной геймплейной графикой были хоть и многочисленными, но более уникальными и «авторскими».) В аниме-адаптации Kemono Friends, запущенной параллельно с игрой, но на этот раз абсолютно непопулярной, пустота героинь практически вскрывается сюжетно: это не сформировавшиеся личности с уникальными чертами, а недавно и случайно переродившиеся в полулюдей животные, которые пытаются найти применение своим естественным инстинктам в новых телах.
Фактор «внешнего воздействия» оказывается принципиальным для всего Kemono Friends. Звери превращаются во «френдов» из-за упавшей на гору Песочной звезды — вероятно, инопланетной; парк был построен для «френдов» людьми, хотя теперь заброшен, и о людях ничего не слышно — не исключено, что те вымерли (причём постапокалиптическую атмосферу можно связать с закрытием изначальной игры, которую могло бы рекламировать аниме); жизни «френдов», в остальном обеспеченных едой и комфортными территориями для проживания, угрожают абстрактно-минеральные монстры «церулиане», встреча с которыми, по слухам, грозит превращением обратно в животное и потерей памяти... Небольшие ремарки — иногда даже афористические («Раньше я не могла подниматься столь высоко, но теперь у меня есть эти новые крылья!») — и эндинг с фотореалистичным заброшенным парком и призрачными силуэтами генерируют очень сильный тревожный подтекст — по крайней мере, для внимательного зрителя.
А внимательных зрителей у Kemono Friends оказалось достаточно, потому что этот мультфильм — с единодушно презираемой 3D-анимацией и не очень умелыми сэйю, выглядящий явно как дешёвая развлекательная поделка для непритязательных детей, — по какой-то необъяснимой причине был поставлен в совсем не детский временной слот — после полуночи. И там аниме Kemono Friends произвело эффект если и не разорвавшейся бомбы, то кумулятивного заряда точно: нечто с формальными характеристиками детского шоу проявило свой вирусный потенциал благодаря установке на более высоком уровне маркеров, привычных для взрослого вдумчивого отаку-зрителя. А то, насколько несмотря на это примитивно и вторично выглядело не только изображение, но и фактическое содержание, не просто подкупило: это превратило Kemono Friends в своеобразного анимационного монстра, где скелет оказался снаружи рыбы!
Можно сказать, если придерживаться популярной трактовки этого термина, что Kemono Friends «деконструировало» аниме в принципе — хотя и не так, как «Девочка-волшебница Мадока». Внутри скелета лежит собственно самое вкусное — воплощение позитивного лишённого опасности детского шоу, приторно сладкое «доброе», «милое», «кавайное» — которое воплощается бесконечно повторяемыми, неестественно растягиваемыми фразами глуповатой Сервала-тян, перешедшими в разряд мемов (эти же фразы используется на официальном мерчендайзе!). «Tanoshiii!» («Вееесело!») и «Sugoooi!» («Круууто!»), и правда, описывают ощущения от просмотра аниме довольно точно: это неподвластный осознанию детский — даже животный! — восторг от лицезрения утопического мира, где каждому можно и нужно просто быть самим собой, а с проблемами готов разобраться кто-то другой, более для этого подходящий. Снаружи рыбьего скелета же — смесь из «базы данных» (отлично воспринимаемой современным цифровым поколением), из жанра бессюжетной созерцательной повседневности и — главное — из неартикулируемого экзистенциального ужаса, уже знакомого многим по «Девочке-волшебнице Мадоке» (и, возможно, по Gakkou Gurashi).
Фанаты определяют типы сбитых бомбардировщиков
Собственно наличие «скелета снаружи рыбы» запустило ту реакцию, которая и превратило Kemono Friends — формально убого выглядящее шоу для детей — в социальный феномен. Получив необходимый толчок, фандом сделал то же, чем упорно (и финансово успешно) до сих пор занимаются всякие теоретики от искусства да кураторы: начал интерпретировать! Каждая деталь в изображении и каждая незначительная фраза теперь рассматриваются как ключ ко всем остальным деталям. Теперь бумажный самолётик из 1-го эпизода, отвлёкший монстра, — это не просто сюжетный расходный материал, инструмент для демонстрации смекалки героини-человека, а чеховское ружьё, стреляющее в 11-м эпизоде, когда на фоне можно разглядеть каркас разбившегося бомбардировщика — очевидно, сбитого при массивной атаке людей на парк в попытке избавиться от монстров, после которой монстры боятся всего, напоминающего по форме самолёт. Теперь два пера на шляпе Кабан-тян — олицетворение Хугина и Мунина, двух воронов из скандинавской мифологии, воплощающих «мысль» и «память», а потеря одного из перьев — метафора потери памяти (которую можно потерять, например, если тебя съел монстр). Теперь внезапное отсутствие призрачных силуэтов в эндинге новой серии и знаки вопроса вместо фамилии сэйю напротив имени героя в титрах — повод для спекуляций на тему петель времени и для параллелей с классикой аниме-деконструкции — «Евангелионом нового поколения». Теперь непримечательная картинка из опенинга и поржавевший знак в эндинге — ключи к сюжету заключительной серии...
С одной стороны, Kemono Friends интересно изучать потому, что это аниме — диаметральная противоположность крайне распространённому типу «стильного, но бездушного» продукта, каковой встречается в массовой культуре повсеместно; Kemono Friends ужасающими опытного анимешника художественными средствами, наивно и без особой претензии рисует очень душевный мир, вызывающий настойчивое желание прикоснуться к нему — например, путём создания бесчисленного количества рисунков и роликов-песен. С другой стороны — эта общественная, внешняя, оторванная от изначального произведения сторона выглядит даже более интригующей; именно она заполняет пробелы в полупустых оболочках, оживляет «призраков в доспехах» даже тогда, когда и сам визуальный образ оказывается схематичным; она же, осознанно восторгаясь концентратом простого животного счастья, и предрекает «детскому шоу» тёмную драматическую развязку — причём вполне небезосновательно, как минимум руководствуясь человеческим жизненным опытом и наблюдательностью. Сперва может показаться, что тот факт, что всего этого удалось добиться от отаку-сообщества, столь сильно нуждающегося в привычно красивом визуальном образе, — самое значительное достижение неказистого и примитивного «гадкого утёнка» Kemono Friends. Но есть вероятность, что мы подходим вообще не с той стороны, и аниме Kemono Friends (точно так же, как и некоторые инди-игры) стало столь популярно именно из-за своего низкого внешнего качества!
А если точнее, причины две. Во-первых, это аниме выпущено во время, когда давно утвердившаяся отаку-культура настолько хорошо знакома с собственными жанрами, что необходимость в явной, кричащей экспликации со стороны автора практически отпадает: нескольких зацепок (вроде «Ха, её всё-таки не уничтожило...» или «Э, разве я такое говорила?!»), аккуратно расставленных в конечном поле более и менее стандартных сеттингов и сюжетов, дают опытным зрителям достаточно информации о происходящем (так же, как это делает «Ребилд Евангелиона»), — то есть транслируемые изображение и звук выступают в роли интертекстуального мета-произведения, избавленного от всего того лишнего, что необходимо произведению массовой культуры, которое обязано быть понятно всем, чтобы хорошо продаваться. Во-вторых, само это аниме больше не воспринимается как профессиональный продукт гигантской коммерческой индустрии, на который начинающему фанату-художнику замахиваться бессмысленно: оно не высится особняком из стекла и металла вдалеке, оно близко народу, как сколоченная из подручных средств хижина, — и потому каждый может приложить руку к её украшению и наполнению, не боясь отступить от канона авторского стиля известного дизайнера и тем вызвать на себя гнев более консервативных фанатов. И хижина при этом достаточно качественная для того, чтобы весь процесс выглядел коллективным творчеством автора-производителя и зрителя-потребителя, а не детсадовскими «каляками-маляками», — ведь автор явно знает, что он делает, когда прячет под поверхностным развлекательным действом планомерное развитие сюжета или когда каждой серией подкидывает новые сцены, идеально подходящие для активизации бурной фанатской фантазии.
(И действительно, коммерческой стороне в Kemono Friends уделяется гораздо меньше внимания, чем в обычном аниме. Имя известного мангаки, придумавшего саму концепцию парка с очеловеченными животными и таинственными монстрами, сознательно не выводилось на первый план, поскольку оно неизбежно затмило бы новых героев; авторам игры, манги и аниме была дана большая свобода для трактовки мира в каждом отдельной интерпретации медиафраншизы; наконец, вместо ярой защиты авторских прав, создатели опубликовали для фанатов «гайдлайны для вторичных произведений» и предложили всем желающим принять непосредственное участие в наполнении мира. Малое число работающих над аниме-проектом — всего 10 человек, из них 5 аниматоров — позволило, в свою очередь, избавиться от выматывающих совещаний для распихивания по понятному шаблону предписанных боёв, драмы да романтики и начать импровизировать, углубляясь в интересующую тебя тему и открыто взаимодействуя с фанатами и сэйю, чтобы в конечном итоге просто получить удовольствие от хорошо выполненной работы и сотворить мир, которым ещё много лет смогут по-своему наслаждаться зрители всех возрастов — и не только созерцательно, но и созидательно.)
Но, увы, как и в случае с первыми трансляциями «Девочки-волшебницы Мадоки» и «Бесконечной восьмёрки», общее воодушевление, вызываемое «разрывом шаблона», временно и конечно: после выхода последней серии и расползания спойлеров по Интернету эффект предвкушения неожиданного неизбежно пропадёт. Можно, конечно, поступать как Gakkou Gurashi, и выкладывать главные козыри в первой серии; а можно — особенно если у вас низкий бюджет и риски минимизированы — устроить для заинтригованных зрителей своего рода «аниме-перформанс», пусть однократный, но очень громкий и эффектный — такой, который останется в истории вашей культуры и будет бесконечно долго вызывать у очевидцев радостное чувство «да, я тогда там был». Причём останется не как очередное «высококачественное аниме» — а как наивистски-минималистский «мета-аниме-перформанс».
Заметка написана до выхода заключительной серии. С дополнениями от апреля 2017 г.
Подробнее о Kemono Friends и базах данных: «База данных» и «возвышенное».
