Сказка про серверного оленя
На свете белом серверный олень
Жил незаметно, тихо, одиноко.
Обосновался он на северном мосту,
Ему мигрировать, конечно, было лень.
Там жарко днем, и ветер дует в спину,
Как будто север — это лишь слова.
Жару терпел до вечеров олень
Весь по колено в вязкой белой глине.
Вокруг стволов олень скакал наш лихо,
Ни шороха, ни даже ветерка,
Из меди будто сделаны деревья —
Вот так в ночи темно бывало, тихо.
Посажены все ровно, по линейке,
И до единого уходят вниз в пазы.
Не выжил бы, наверно, человек,
Когда так холодно, и даже в телогрейке.
Но скучно там, на северном мосту,
И потому, по всем законам жанра,
Знакомую по южному централу
С моста другого он позвал овцу.
— Скажи, живется как на юге вашем?
Спросил олень овцу, минуя «Здрасьте».
Ответила она, ступая в лужу:
— Да как сказать, когда не спим, то пашем.
Олень насупился, зафыркал, лапы в боки:
— Неужто жизни лучше нет нигде?
Задумавшись, промолвила овца:
— Ну корабли, вот, к нам приходят в доки.
— И плавают, скажи-ка, далеко ли?
— Да по невидимым морям за океан.
Олень копытом бил от удивленья,
И наговаривал судьбе за злую долю.
— А кто еще? Куда? Зачем? А стоит?
— Не знаю, сам иди да и узнай,
Увидишь четырех гребней каньон,
Пройдя на юг по текстолитовому полю,
Так на восток держи свой путь оттуда.
Дороги будет три, и третья уже.
На двух других, я точно знаю, встретишь
Зверей жестоких и другого люда,
Иди по ней, и ты увидишь судна,
В огромном зале, там темно всегда.
В одном шумят, звенят, играют вечно,
Оно всегда средь них довольно скудно.
А на других народ — ну, точно, всех мастей,
Кто живописен, кто умен, начитан кто —
Народу больше в тех, что подлиннее...
Суда стоят и ждут своих гостей.
Прямоугольное увидишь — то не лезь,
Оно обратно возвращается битком.
Есть жирные, они всегда умней;
Красивые — внутри такая спесь...
Но никого с собою не берет
То судно, что квадратное, смотри...
Олень вдруг осознал свою ошибку:
«Не может быть, она, конечно, врет!»
— Да ты — овца, а я считал — подруга...
Иди ступай к себе на южный мост,
Здесь раньше жил — и дальше буду жить!
Мне лжи твоей милей ночная вьюга!
Овца пошла, расстроенная снова,
Но знала ведь, куда теперь идет.
И через день с улыбкой на лице
Плыла туда, где больше верят слову.
Жил незаметно, тихо, одиноко.
Обосновался он на северном мосту,
Ему мигрировать, конечно, было лень.
Там жарко днем, и ветер дует в спину,
Как будто север — это лишь слова.
Жару терпел до вечеров олень
Весь по колено в вязкой белой глине.
Вокруг стволов олень скакал наш лихо,
Ни шороха, ни даже ветерка,
Из меди будто сделаны деревья —
Вот так в ночи темно бывало, тихо.
Посажены все ровно, по линейке,
И до единого уходят вниз в пазы.
Не выжил бы, наверно, человек,
Когда так холодно, и даже в телогрейке.
Но скучно там, на северном мосту,
И потому, по всем законам жанра,
Знакомую по южному централу
С моста другого он позвал овцу.
— Скажи, живется как на юге вашем?
Спросил олень овцу, минуя «Здрасьте».
Ответила она, ступая в лужу:
— Да как сказать, когда не спим, то пашем.
Олень насупился, зафыркал, лапы в боки:
— Неужто жизни лучше нет нигде?
Задумавшись, промолвила овца:
— Ну корабли, вот, к нам приходят в доки.
— И плавают, скажи-ка, далеко ли?
— Да по невидимым морям за океан.
Олень копытом бил от удивленья,
И наговаривал судьбе за злую долю.
— А кто еще? Куда? Зачем? А стоит?
— Не знаю, сам иди да и узнай,
Увидишь четырех гребней каньон,
Пройдя на юг по текстолитовому полю,
Так на восток держи свой путь оттуда.
Дороги будет три, и третья уже.
На двух других, я точно знаю, встретишь
Зверей жестоких и другого люда,
Иди по ней, и ты увидишь судна,
В огромном зале, там темно всегда.
В одном шумят, звенят, играют вечно,
Оно всегда средь них довольно скудно.
А на других народ — ну, точно, всех мастей,
Кто живописен, кто умен, начитан кто —
Народу больше в тех, что подлиннее...
Суда стоят и ждут своих гостей.
Прямоугольное увидишь — то не лезь,
Оно обратно возвращается битком.
Есть жирные, они всегда умней;
Красивые — внутри такая спесь...
Но никого с собою не берет
То судно, что квадратное, смотри...
Олень вдруг осознал свою ошибку:
«Не может быть, она, конечно, врет!»
— Да ты — овца, а я считал — подруга...
Иди ступай к себе на южный мост,
Здесь раньше жил — и дальше буду жить!
Мне лжи твоей милей ночная вьюга!
Овца пошла, расстроенная снова,
Но знала ведь, куда теперь идет.
И через день с улыбкой на лице
Плыла туда, где больше верят слову.
